Владимир Михайлов - Восточный конвой [ Ночь черного хрусталя. Восточный конвой]

— Справлюсь, — сказала Леста. — Это всё?

— Не знаю. Как только получишь ответ — остановись, посигналь. Мне всё нужно знать еще до того, как приедем в порт.

— Если доедем.

— Надо надеяться, — сказал Милов, улыбнулся ей и побежал к своей машине, где уже нетерпеливо, хотя и негромко, покрякивал сигнал.

4

(5 часов до)

Наконец-то он почувствовал себя совсем уверенно: освоил непривычную машину, и всерьез подумал, что теперь мог бы зарабатывать деньги и таким образом: за большой баранкой. И разгадал замысел Базы, заключавшийся в том, чтобы остановить их и снова завернуть на восток, дотащить до самой границы — или почти до самой, по возможности — и там учинить большой шум. Разгадал; хотелось верить, что больше таких засад на дороге не будет — хотя никто не мог бы дать ему в этом гарантии.

Сопровождавший его человек после того, как дорожный инцидент завершился благополучно, совсем успокоился, похоже, как бы ушел в себя — теперь сидел неподвижно, временами что-то едва слышно напевал под нос, два или три раза включал радио, но, послушав недолго, выключал: верно, не относился к любителям рока, а к местным новостям не проявлял никакого интереса. С Миловым больше не обмолвился ни словечком, с Орланзом же поговорил недолго после того, как старик, потеснив обоих, занял место в кабине; разговор, впрочем, интереса не представлял — вежливые вопросы о здоровье, не более. Может быть, он просто продумывал какие-то свои дальнейшие планы: для него ведь все дела не заканчивались в порту и даже на палубе парохода, ему, наверное, еще многое предстояло…

Во всяком случае, внешне он казался совершенно спокойным — и Милову очень хотелось выглядеть так же; однако, что бы ни стало волновать спутника, его наверняка не тревожило утекающее время: для него лишний час-другой особой роли не играл. Но Милов о себе никак не мог сказать того же самого. Он это уменьшающееся время ощущал физически — до такой степени, что было мгновение, когда ему захотелось остановить машину, распахнуть дверцу, выскочить и бежать, куда глаза глядят — только бы подальше от конвоя, над которым (вдруг показалось ему) смерть уже вышла на исходную позицию для атаки; Милову удалось справиться с приступом ужаса, однако, это его встревожило: быть может, атака на его психику, предпринятая на Базе, не прошла бесследно — возможно, в какой-то, пусть небольшой степени на него еще могли воздействовать оттуда, какие-то связи сохранились; нельзя расслабляться, — приказал он сам себе, — то, что на дороге ничего больше не приключается, вовсе не значит, что опасности кончились…

Он вовремя услышал прерывистые гудки сзади: замыкающая машина таким способом сообщала о необходимости краткой остановки. Милов покосился на спутников; Орланз дремал, видимо, дорожное приключение изрядно подкосило его силы; да, собственно, ему сейчас ничего другого и не нужно было делать, вступить в игру старику предстояло лишь в порту — так, во всяком случае, думал Милов. Так или иначе, на остановку конвоя Орланз никак не отреагировал. Остановившись, Милов бегом пустился к задней машине и вернулся через минуту-другую.

— Что там было? — поинтересовался Орланз, не открывая глаз.

— Крохотная заминка, — объяснил Милов. — Опытный водитель справился бы и сам.

— Ах да, там женщина… Хотелось бы, друг мой, чтобы впредь заминок случалось как можно меньше. Время, время…

— Я знаю.

— Вряд ли. Вы ведь полагаете, что все беды позади…

— Во всяком случае, надеюсь.

— Ну, а я — не очень. Скажу больше: я просто боюсь. И чем дольше ничего не происходит, тем я боюсь больше.

Милову очень хотелось попросить объяснений. Однако он понимал, что в присутствии покупателя старик ничего не скажет, а если и скажет, то что-нибудь, весьма далекое от истины.

— Ладно, — проговорил он как мог спокойно. — Держитесь крепче…

И нажал на акселератор, увеличивая скорость.

5

(4 часа 30 минут до)

— Вообще-то мне кажется, — проговорил Милов между прочим, как бы самому себе, — что для вертолета восемьдесят километров в час — далеко не предельная скорость.

Он сказал это после того, как, высунув голову из бокового окна кабины, снова глянул вверх — и опять увидел там вертолет, упрямо висевший над ними, словно крепко привязанный воздушный шарик. Восемьдесят километров — такова была скорость, с которой конвой несся по Северному шоссе, с каждой минутой сокращая расстояние, отделявшее их от порта. Оставалось оно, однако же, еще достаточно большим.

Орланз в свою очередь выглянул из правого окошка.

— Этого я и опасался, — проговорил он. — Теперь они от нас не отцепятся. И наведут Базу.

— Надеюсь, они не станут расстреливать нас с воздуха, — предположил Милов.

— Нет, конечно. Сейчас, когда мы почти в середине страны, нас станут беречь. Обстрела надо бояться где-то близ границы — любой границы. Но они постараются перехватить груз.

— У них для этого остается не так уж много времени, — сказал Милов, не отрывая глаз от дороги.

— Думаете?

— Простой расчет времени. Остается семь часов. За это время они должны не только перехватить груз, но и довезти его до границы. До восточной, я думаю: туда, куда груз предназначался с самого начала.

— Не знаю… — покачал головой Орланз. — Установился восточный ветер, и вряд ли они станут повторять попытку. Но в любом случае захотят вновь получить все, что мы везем, в свое распоряжение: они могут отложить операцию до другого раза и найти новый вариант. Им не остается ничего другого, как идти на риск. В определенных пределах, конечно.

— В таком случае мы должны вскоре увидеть погоню.

— Не обязательно. Погони может не быть.

— Что тогда?

— Снова перехват. Они наверняка где-то уже перерезали дорогу. А вертолет нужен им для того, чтобы убедиться, что мы движемся именно туда, где они нас ожидают.

— Однако, в порт нет другой дороги.

— Да, — подтвердил Орланз. — Другой дороги нет.

Эти слова он выговорил, однако, без особого волнения.

— Я чувствую, — сказал Милов, — что у вас есть запасной вариант.

— Только один выход, — усмехнулся старик, — имеется, как известна, лишь из брюха людоеда. А в любой другой ситуации…

— Ну, что же, — сказал Милов. — Мне остается лишь положиться на ваше хитроумие.

— Да нет, — сказал Орланз… — Все как раз очень просто…

И он тронул за плечо покупателя, до сих пор хранившего молчание.

— Друг мой, — сказал он. — Вы можете освободить нас от соглядатая? Поменяемся местами, и вы поймете, о чем я говорю.